Сразу оговорись, что как практикующий почти 50 лет юрист, знал следователей, которые умелой и кропотливой работой, раскрывали сложные и неочевидные преступления, служили Закону, а не в угоду начальникам.
Но всё же нет оснований гордиться работой следователей, потому что мало фактов, доказывающих, что расследование уголовных дел осуществлялось и осуществляется по правилам, установленным процессуальными законами. И это имеет свою давнюю историю.
Так, игнорируя требования действовавшей http://www.hist.msu.ru/ER/Etext/cnst1936.htm в стране Конституции от 1936 года, 31 июля 1937 года нарком внутренних дел СССР Н. И. Ежов подписал https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%A2%D1%80%D0%BE%D0%B9%D0%BA%D0%B8_%D0%9D%D0%9A%D0%92%D0%94 Оперативный приказ народного комиссара внутренних дел СССР от 30 июля 1937 года № 00447 «Об операции по репрессированию бывших кулаков, уголовников и других антисоветских элементов» в котором определялась задача разгрома «антисоветских элементов» и состав «оперативных троек» по рассмотрению дел такого рода.
Этому антиконституционному приказу предшествовало то, что ещё в 1917 году партийные юристы объясняли, что политическая целесообразность важнее норм формального права, а судьи должны полагаться на революционное чутье.
А вот, как характеризовал https://www.kommersant.ru/doc/4356062 работу своих подчинённых наркомом внутренних дел СССР Генрих Ягода: «Я уверен, что вы все даже не знаете процессуальных норм. Вы даже не знаете, что нам дозволено и что нет. Есть закон о правах прокурорского надзора. Знаете ли вы его? Нет, не знаете».
Неуменье вести следствие и отсутствие улик приводило к тому, что систематическая, терпеливая и тщательная работа по изобличению арестованного изо дня в день подменялась общими уговорами сознаться.
Леонид Млечин пишет: «Арестованных заставляли подписывать протоколы допросов с показаниями, полностью придуманными следователями. Степень достоверности значения не имела… Вот и понадобились тройки, которым для вынесения обвинительного приговора доказательства и не требовались».
А вот как работал в стране надзор за точным исполнением законов, возложенный на Генерального прокурора.
Прокурором СССР Вышинским была отправлена шифротелеграмма прокурорам по всей стране: «Ознакомьтесь в НКВД с оперативным приказом Ежова от 30 июля 1937 г. за номером 00447… Соблюдение процессуальных норм и предварительные санкции на арест не требуются».
Запущенная система исправно работала. Иногда работников НКВД упрекали в том, что они «отвыкли от кропотливой, систематической агентурно-осведомительской работы, вошли во вкус упрощенного порядка производства дел… следователь ограничивается получением от обвиняемого признания своей вины и совершенно не заботится о подкреплении этого признания необходимыми документальными данными».
С 1 октября 1936 года по 1 ноября 1938 года органами НКВД СССР арестовано https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%A2%D1%80%D0%BE%D0%B9%D0%BA%D0%B8_%D0%9D%D0%9A%D0%92%D0%94 1 565 041 человек. В том числе арестовано в порядке приказа НКВД № 00447 — 702 656 человек. За это время осуждено 1 336 863 человек, из которых 668 305 человек — около 50 % — приговорены к расстрелу.
Через руки садистов проходили десятки ярких личностей А.Н. Туполев, С.П. Королёв…
11 января 1938 года, был расстрелян https://www.kp.ru/daily/27233/4360853/?utm_referrer=https%3A%2F%2Fzen.yandex.com Георгий Лангемак — автор знаменитой и очень популярной у советских людей «Катюши» — реактивного миномёта.
К 1939 году за решёткой оказались все крупнейшие авиаконструкторы и авиаинженеры СССР.
Аналогичная ситуация в Советском Союзе была практически во всех сферах науки и техники — в разработке ядерного оружия, танков, авиации, генетике, кибернетике.
Это заставило руководство страны задуматься о методах проводимого в стране расследования.
В 1967 году в Волгограде была открыта Высшая следственная школа МВД, которая стала готовить следователей.
Сам в 1970 году поступил в эту школу. Обучали там достойно. Особое внимание уделялось криминалистике, порядку судопроизводства и знанию уголовного права.
Все преподаватели осуждали те методы расследования, что ранее осуществлялись в стране.
Но самое главное, нас приучали служить Закону, а не начальникам, какого бы звания они не были.
Я так и начал свою службу в Москве.
В первые годы моей работы следователем, был такой случай.
Оперативники сказали, что мой обвиняемый в квартирной краже признался еще в 20 подобных кражах.
Меня это очень удивило, так как во время допросов он мне ничего об этом не говорил. Я решил его подробно допросить. Это удивило оперативников.
Допрос показал, что он очень путанно говорит о том, где он совершал кражи и что именно похитил.
Проверку его показаний решил провести по всем правилам, с участием понятых. Оказалось, что он не мог указать дом, в котором им была совершена кража, не знал подъезда, не знал расположение комнат в квартире, мебели в ней. Не мог назвать место, откуда были похищены деньги и ценности.
Ясно, что на основе такой проверки показаний, обвинять его в новых эпизодах краж, не было никаких оснований.
Это очень обидело руководство уголовного розыска. Возможность отчитаться за раскрытие 20 квартирных краж у них пропадала.
Мне было прямо сказано, что я должен был оформить признание обвиняемого и всё. Оперативникам стоило большого труда добиться от него признательных показаний; что я, как следователь, ничего не умею расследовать. Опера раскрывают преступления, а следователи, как «стряпчие» обязаны оформить раскрытие.
Меня это очень обидело.
Ещё обучаясь в Волгоградской высшей следственной школе, я выявил двоих слушателей, что воровали деньги и личные вещи у своих же товарищей. Их не судили, а отчислили из школы.
Я сказал самому главному сыщику, что готов сидя в своём кабинете, раскрыть три «висяка», т. е. дела, по которым «сыскарям», раскрывающим преступления, не удалось установить преступника. Если этого не сделаю, я действительно никакой не следователь и уйду в народное хозяйство.
Мне дали три дела, возбужденные по тяжким преступлениям.
Исследуя сведения, содержащиеся в материалах дела, я в течение трёх месяцев собрал доказательства на лиц, совершивших эти преступления.
Это было большим событием. Все руководители розыска и следствия получили премии в размере оклада.
Мою работу не оценили даже грамотой, но меня уже никто не называл «стряпчим», не предлагал совершить что-то противозаконное.
Но побеждала на следствии всё же сложившаяся неправомерная практика.
Такой она пришла и в новую Россию.
Но если ранее порядок судопроизводства, что не соответствовал требованиям Конституции и процессуальным законам, регулировался ведомственными приказами и распоряжениями МВД и КГБ, то в новой России стали приниматься законы, игнорирующие действующее законодательство.
С 2003 года на основе дополнений в УПК РФ (ст. 316) в России ежегодно осуждают 500-700 тысяч подсудимых только на одних их признательных показаниях, не исследуя собранные по делу доказательства.
И этот, противоречащий Конституции, статьи 49, 59, 51, 55, и порядку судопроизводства, статьям 1, 6, 7, 14, 15, 17, 73, 74,75 части 2 статьи 77, 87, 88 УПК РФ особый порядок был принят Государственной Думой 21 июня 2003 года, одобрен Советом Федерации 26 июня 2003 года и подписан https://base.garant.ru/1353017/ Президентом Российской Федерации В.В. Путиным.
Такое судопроизводство, как утверждал Генеральный прокурор Юрий Чайка, привело к деградации https://www.rbc.ru/society/21/02/2018/5a8d75e69a7947394f7b3729 следствия.
А анализ судебной правоприменительной практики даёт основания полагать, что подобное происходит и с судьями.
Даже Сталин и его окружение не решились узаконить особый порядок судебного разбирательства, при котором выносятся приговоры, на одних только признательных показаниях подсудимых. Был секретный приказ от 30 июля 1937 года № 00447.
Но всё же и к лицам, сейчас осуществляющим государственную власть в России, пришло понимание, что так вести расследование уголовных дел нельзя.
Соответствующие поправки https://www.garant.ru/news/1401731/ были в 2020 году внесены в ст. 314 и ст. 316 Уголовно-процессуального кодекса.
Они отменили особый порядок рассмотрения уголовных дел о тяжких преступлениях, но так и не исключили осуждения только на одних признательных показаниях подсудимых по иным преступлениям.