Всегда есть возможность не быть подневольным.
Приведу примеры из своей жизни.
В середине 60-х я был призван на срочную службу в Советскую Армию.
И тогда была «дедовщина».
Призывников заставляли быть подневольными старослужащие, а тем, кто плохо повинности исполнял, — не чистил сапоги старослужащих, не подшивали им воротнички, не приносили «пайку» из столовой, а также не исполняли прочую дурь и прихоть «дембелей», назначали «банки».
Я ничего из того, что требовали «дембеля» не делал. Мне отмерили 100 «банок».
Поясню, что есть «банка»?
Солдата заставляют нагнуться через спинку кровати, так, что видна только попа и недостающие до пола ноги.
Металлическую, не алюминиевую ложку, накручивают на носовой платок или полотенце. Получается такая плётка.
Вот такой плёткой и бьют с полного размаха по мягкому месту.
В нашем подразделении было 15 новобранцев из г. Волгограда. «Дедов» было 7 человек. Сержанты жили с ними, но в дела «дедов» не вмешивались.
Начали с тех, кто имел меньше всего «провинностей» перед «дедами». Все покорно подставляли свои попы.
Когда дошла очередь до меня, я сказал, что со мной проделаете такое, когда убьёте меня.
Взял армейскую табуретку и запустил ею в того, кто хотел мне отбить 100 банок. Он уклонился, табуретка, ударившись о стену, разлетелась в щепки. Это произвело впечатление. Никто на меня не набросился.
Я вышел из казармы. Стоял и думал, как жить дальше?
В это время из здания, где пекли хлеб, подошли двое ребят, с которыми я тренировался в спортзале, и спросили: «Что случилось?». Я им всё рассказал. Они сказали: «Пошли».
Мы вошли в казарму, закрыли дверь на металлическую душку от кровати.
В своей жизни я никогда больше так не дрался. Мы били и «дедов» и трусливых моих сослуживцев. На шум прибежал дежурный офицер.
Утром на построении командир полка говорил: Я сам воевал в Сталинграде. Когда прибыли новобранцы из Волгограда, был рад, что это дети тех, что воевали со мною в Сталинграде.
Я полагал, что вы будите настоящими войнами, так как выросли на руинах этого славного города, а оказались все банальными трусами, неспособными защитить себя. Вы опозорили тех, кто воевал за Сталинград. Только один из всего подразделения не дал себя истязать…
Меня перевели во взвод разведки, а «деды» получили 10 суток гауптвахты. Новобранцы-трусы ещё долго ходили в бане с синяками на попе. Синяки постепенно прошли, но никто из них за время службы так и не отличился.
За безупречную службу в рядах Вооружённых Сил Союза ССР я был награждён фотографической карточкой при развёрнутом Боевом Знамени части.https://www.facebook.com/photo/?fbid=2235338563277240&set=pob.100004033547150
Меня «деды» не тронул, и за все три года службы в нашем подразделении уже не было «дедовщины», никто у молодых не забирал парадную форму при увольнении в запас, увольнялись - в своей.
Однако не все способны поступить так, как поступил я, поэтому нередко и пишу о защите новобранцев теми, кто призывает их на службу.
Как следователь, я знал, как матери-одиночки, в тяжелейших условиях воспитывали своих сыновей, их призывали, а возвращали искалеченными «дедами». За такой произвол и бездействие, власть ответственность не несла, а обязана.
Прежде всего, я давно убеждён, что и для конкретного человека и для страны важнее всего жить по правилам, которые установлены в стране.
Свои убеждения излагаю в своих публикациях, с которыми можно ознакомиться на блоге «За Правосудие» http://forjustice.ru ; Руснаучкнига http://elibrary.ru/query_results.asp , а также на Эхо Москвы, где разместил более 880 постов http://www.echo.msk.ru/blog/advokatvladimir/ .
О том, что обязан делать гарант Конституции России, опубликовал две книги: «Обращения юриста к Президентам России» и «Правомочен ли Президент России обеспечить исполнение судьями требований Конституции РФ и иных законов?». - М.: «Юрлитинформ», 2012. - 256 и 56 с.
Свою правоприменительную практику начал в 1973 г.
Мне за мои 26 лет службы в МВД не стыдно.
Я не соучаствовал в том произволе, что творился в стране.
Я никогда не применял противоправных методов в работе, хотя попытки заставить так работать, были.
Мои учителя говорили, что надо быть либо исполнителем требований закона, либо исполнителем воли начальника.
Природа доказывает, что быть немножко беременной нельзя.
Я для себя избрал требования Закона.
Это усложнило мою жизнь, но я сохранился, как законопослушный человек.
В первые годы моей работы следователем, был такой случай.
Оперативники сказали, что мой обвиняемый в квартирной краже признался еще в 20 подобных кражах.
Меня это очень удивило, так как во время допросов он мне ничего об этом не говорил.
Я решил его подробно допросить.
Это удивило оперативников.
Допрос показал, что он очень путанно говорит о том, где он совершал кражи и что именно похитил.
Проверку его показаний решил провести по всем правилам, с участием понятых. Оказалось, что он не мог указать дом, в котором им была совершена кража, не знал подъезда, не знал расположение комнат в квартире, мебели в ней. Не мог назвать место, откуда были похищены деньги и ценности.
Ясно, что на основе такой проверки показаний, обвинять его в новых эпизодах краж, не было никаких оснований.
Это очень обидело руководство уголовного розыска. Возможность отчитаться за раскрытие 20 квартирных краж у них пропадала.
Мне было прямо сказано, что я должен был оформить признание обвиняемого и всё. Оперативникам стоило большого труда добиться от него признательных показаний; что я, как следователь, ничего не умею расследовать. Опера раскрывают преступления, а следователи, как «стряпчие» обязаны оформить раскрытие.
Меня это очень обидело.
Ещё обучаясь в Высшей следственной школе, я выявил двоих слушателей, что воровали деньги и личные вещи у своих же товарищей. Их не судили, а отчислили из школы.
Я сказал самому главному сыщику, что готов сидя в своём кабинете, раскрыть три «висяка», т. е. дела по которым «сыскарям», раскрывающим преступления, не удалось установить преступника. Если этого не сделаю, я действительно никакой не следователь и уйду в народное хозяйство.
Мне дали три дела, возбужденные по тяжким преступлениям.
Исследуя сведения, содержащиеся в материалах дела, я в течение трёх месяцев собрал доказательства на лиц, совершивших эти преступления.
Это было большим событием. Все руководители розыска и следствия получили премии в размере оклада.
Мою работу не оценили даже грамотой, но меня уже никто не называл «стряпчим», не предлагал совершить что-то противозаконное.
Попытки сделать меня подневольным были и при обучении в адъюнктуре ВНИИ МВД.
В адъюнктуре я оказался случайно. Мне уже было 36 лет, а тогда принимали только до 35.
Но я уже к этому времени сдал всё кандидатские минимуму в Академии МВД и опубликовал три статьи.
Меня, как я после узнал, пригласили поучаствовать в конкурсе.
Я сдал на отлично все вступительные экзамены и пришёл на мандатную комиссию, где всё решалось.
Здесь и состоялось чудо. Начальник ВНИИ МВД И.И. Карпец сказал: «Никакого участия в конкурсе. Сдал вступительные экзамены за счёт отпуска, сдал все кандидатские минимумы, опубликовал статьи. Давайте думать о научном руководителе».
Л.М. Карнеева сказала, что согласна быть моим научным руководителем.
Так я оказался адъюнктом.
По окончании адъюнктуры всем находили место по распределению. Москвичей оставляли во ВНИИ МВД.
Мой научный руководитель, выдающийся процессуалист, доктор юридических наук, Л.М. Карнеева вынуждена была покинуть ВНИИ МВД.
На её место в мундире генерала, но с погонами полковника, пришёл другой человек. Говорили, что он должен был получить генеральский чин, но задерживали, а мундир он уже пошил.
Он оказался специалистом по той тематике, что я писал диссертацию.
Работа была фактически готова, но человек с погонами полковника, но в генеральском мундире, вдруг предложил мне своё руководство над диссертацией.
Я сказал, что диссертация написана под руководством Л.М. Карнеевой и менять руководителя не хочу.
Конечно, это не могло не повлиять на мою защиту диссертации.
Более того, когда я уже стал кандидатом юридических наук, мне, вдруг, не нашлось должности даже младшего научного сотрудника.
Предложили поработать инспектором-криминологом. Эта должность не требовала даже высшего юридического образования.
Я согласился.
За год я обеспечил исполнение пяти тем, опубликовал более 10 статей и стал старшим научным сотрудником института.
Человек в генеральском мундире с погонами полковника, осознав, что из меня нельзя сделать подневольного, решил избавиться.
Меня перевели во вновь созданный отдел, который должен был заниматься проблемами борьбы с организованной преступностью.
Отдел тогда возглавлял А.И. Гуров.
Он осознал мои возможности для работы в том отделе, которым недолгое время руководил.
Именно А.И. Гуров направлял меня на стажировку в США и Австрию, именно он рекомендовал направить на Украину помогать написать законопроект по борьбе с организованной преступностью.
Во ВНИИ МВД я стал заместителей начальника лаборатории. Занимался проблемами правовой возможности борьбы с организованной преступностью.
За 8 лет работы следователем я привык к своей работе с преступниками, к тупым начальникам и бестолковым «сыскарям», надзирающим прокурорам, ненормированному рабочему дню и суточным дежурствам в составе СОГ и другим «прелестям» работы на «земле».
Шесть лет подряд я был лучшим следователем в тех подразделениях, где работал.
Мой уход в адъюнктуру, а затем и во ВНИИ МВД очень опечалил начальника СУ ГУВД.
Мне задерживали присвоения очередных званий, не давали премий, долго не отпускали на учёбу в адъюнктуру, а когда завершал обучение в адъюнктуре, пытались навязать своё руководство, а также соавторство в подготавливаемых мною публикациях. Однако я получил три медали «За безупречную службу», дослужился до полковника и стал кандидатом юридических наук. Опубликовал десять монографий и более 100 научных статей по судопроизводству и расследованию преступлений.
Честь имею.
Мои знания оказались востребованными и при работе адвокатом. https://www.facebook.com/photo/?fbid=2235339699943793&set=pob.100004033547150
Горжусь тем, что было несколько случаев, когда судьи понимая абсурдность обвинения, переходили на иную квалификацию и прямо в суде освобождали моего доверителя из-под стражи.
Горжусь тем, что более 4 лет бился за А. Костюхина, которого осудили на 15 лет лишения свободы за деяния, которые он не совершал.
Удалось убедить председателя Московского городского суда О.А. Егорову в том, что осуждение было неправомерным.
Сама О.А. Егорова вышла с представлением об отмене приговора, как неправосудного.
Горжусь тем, что мне удалось защитить от неправомерного осуждения того, кто руководил юридическими фирмами, имеющими в своём штате около 100 юристов, обладателей статус «адвокат».
Никто из этих «юристов» не смог обосновать неправомерность обвинения.
Прокуроры и суд согласились с моими доводами.
Горжусь, что принимал участие 2008 году в деле, по которому присяжные в Москве полностью оправдали (https://rg.ru/2008/01/24/proslushka.html , https://ria.ru/20080123/97615562.html , https://www.kommersant.ru/doc/1003841) , милиционеров в деле о незаконной телефонной прослушке.
Решение о невиновности фигурантов уголовного дела заседатели приняли единогласно.
Коллегия сочла, что следствию не удалось доказать причастность подсудимых к вменяемым им преступлениям.
Следователь прислушался к моим жалобам о неправомерном обвинении моего доверителя и не решился дело направить в суд.
Сегодня этот следователь, с подачи Путина, стал во главе надзорного ведомства – Генеральной прокуратуры России, сменив Юрия Чайку.
Никогда не участвовал в делах, где доверитель оговаривал себя, когда он был готов признать себя виновным в том, чего фактически не совершал или взять на себя чужую вину.
Сколько униженных и оскоблённых живёт в России?
Полагаю, что миллионы и они ничего не делают для наказания обидчиков.
Как проживший более 75 лет, могу утверждать, что зло должно быть наказано, иначе оно живуче.
Я никогда ничего не боялся. Этому меня научил мой дед, который ушёл на Первую мировую, храбро воевал, имел два Георгия.
Дядя отца, что всю войну прослужил в военной разведке, ещё в детстве обучил меня рукопашному бою. Удар в печень левой и в голову правой был поставлен не хуже, чем у Тайсона.
У желавших проверить меня на смелость или унизить, в более 20 поединках, выиграл нокаутами.