В СМИ идёт обсуждение https://www.kommersant.ru/doc/3883167 законодательной инициативы Владимира Путина по ужесточению наказания для лидеров ОПГ.
В обсуждении поражает обоснование принятия дополнений в УК РФ тем, что этого требует Стратегия национальной http://www.kremlin.ru/acts/bank/40391 безопасности Российской Федерации, которая нацеливает правоохранительные и прочие органы исполнительной власти на выявление, пресечение и предупреждение организованной преступности.
Мне всё это напоминает ту суету, что началась после опубликования в 1988 году Ю. Щекочихиным интервью под названием: «Лев прыгнул» с Александром Гуровым в «Литературной газете».
В этот же год во ВНИИ МВД был создан отдел «По борьбе с организованной преступностью», и я, молодой кандидат юридических наук, сразу его начальнику А.И. Гурову сказал, что надо разрабатывать законодательную базу для борьбы с этим криминальным явлением. Получив поддержку, побывал в США и Австрии, где изучал законодательство и меры борьбы с этим криминальным явлением.
В 1990-95 годах я опубликовал несколько статей на тему: «Организованная преступность и правовые возможности борьбы с ней».
По просьбе МВД Украины, я принимал участие в подготовке законов, направленных на борьбу с организованной преступностью на Украине, где был подготовлен и принят закон, определяющий правовое положение подразделений, осуществляющих такую деятельность.
В России, почему-то под руководством криминолога, стали разрабатывать закон «О борьбе с организованной преступностью», который уже содержал дополнения в УК РФ, предусматривающие ответственность за «Организацию преступного сообщества (преступной организации)».
Меня поразило то, что криминологическое рассуждение «о преступном сообществе, организации», доктора наук спокойно ввели в уголовную норму, где каждый признак нормы требовалось доказывать.
Как же можно было кому-то предъявлять обвинение в создании, организации и руководстве «преступного сообщества», если суду только ещё предстояло установить наличие криминала в деяниях, которые совершили люди, объединённые в «сообщество»?
В России и сейчас нет уголовной ответственности юридических лиц, следовательно «преступного сообщества» быть не может.
Уголовную ответственность несут только физические лица.
Мои доводы никто не слушал. Более того, начальник Главного управления МВД РФ по борьбе с организованной преступностью М.К. Егоров поддержал предложенный криминологами законопроект.
Мне пришлось обращаться в Администрацию Б.Н. Ельцина и представлять свои письменные доводы, доказывающие ущербность представленного законопроекта.
Мои доводы были поняты. Б.Н. Ельцин дважды накладывал вето на принятый закон.
Но группа «ученых», пытавшаяся протащить специальный закон «О борьбе с организованной преступностью», предложила в 1996 году в новый УК РФ статью 210 «Организация преступного сообщества (преступной организации)», но вот в УК РФ появилась такая норма:
«Создание преступного сообщества (преступной организации) для совершения тяжких или особо тяжких преступлений, а равно руководство таким сообществом…».
Фактически уголовная ответственность за такое деяние могла наступать только в том случае, если создавалось сообщество, которое уже судом было признано преступным.
Эта статья внесла смуту в устоявшееся понимание о групповом совершении преступлений.
Правоприменителям было понятно, что преступление совершается группой лиц, если в его совершении совместно участвовали два и более исполнителя без предварительного сговора.
Преступление признавалось совершённым группой лиц по предварительному сговору, если в нём участвовали лица, заранее договорившиеся о совместном совершении преступления.
И если преступление совершалось устойчивой группой лиц, заранее объединившихся для совершения одного или нескольких преступлений, то считалось, что преступление совершено организованной группой.
Такое описание групповых деяний соответствует понятию преступления, изложенному в статье 14 УК РФ: «Преступлением признается виновно совершенное общественно опасное деяние, запрещенное настоящим Кодексом под угрозой наказания». И никаких препятствий не чинило для борьбы с организованной преступностью.
Ничто не мешало выявлять как организаторов преступлений тех, кого именовали «ворами в законе» или иными криминальными лидерами.
Дальнейшая классификация групповой преступности была ненужной, поскольку любой новый признак более сложной группы уже требовал большой работы по его доказыванию.
Появления в классификации групповой преступности такого признака, как «преступное сообщество (преступная организация)» требовало доказывать ещё и такой признак, как «сплочённость». Но «сплоченность» уже характеризуется термином «заранее объединились», который характеризует организованную группу.
На практике, игнорируя требования об обстоятельствах, подлежащих доказыванию (событие преступления – время, место, способ и другие обстоятельства совершения преступления) всё сводилось к следующим формулировкам:
«Н. в неустановленное время, в неустановленном месте, при неустановленных обстоятельствах, создал преступное сообщество (преступную организацию)» и руководил таким сообществом (организацией)…».
Фактически без наличия каких-либо доказательств, на одних предположениях, осуждались и осуждаются за преступления, совершённые в составе «преступного сообщества», несчитаясь с тем, что в УК РФ не указано, какое сообщество признаётся преступным.
И вот новое законодательное изобретение, дополняющее статью 210 УК РФ:
«Участие в собрании организаторов, руководителей (лидеров) или иных представителей преступных сообществ (преступных организаций) и (или) организованных групп в целях совершения хотя бы одного из преступлений, предусмотренных частью первой настоящей статьи».
Кто такие «иные представители преступных сообществ (преступных организаций) и (или) организованных групп»? Что это за новые, неизвестные статье 33 УК РФ соучастники преступлений?
А, как доказывать вот это дополнение:
«Деяния, предусмотренные частями первой настоящей статьи, совершенные лицом, занимающим высшее положение в преступной иерархии».
А, что и кому известно о «положении в преступной иерархии»?
Проводимыми исследованиями https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%A2%D1%8E%D1%80%D0%B5%D0%BC%D0%BD%D1%8B%D0%B5_%D0%BA%D0%B0%D1%81%D1%82%D1%8B_%D0%B2_%D1%81%D1%82%D1%80%D0%B0%D0%BD%D0%B0%D1%85_%D0%B1%D1%8B%D0%B2%D1%88%D0%B5%D0%B3%D0%BE_%D0%A1%D0%A1%D0%A1%D0%A0 изучена только тюремная иерархия.
Но иерархия среди лиц, занимающихся в России криминальной деятельностью, что находятся вне тюрьмы, совсем иная. Сам занимался исследованием этого явления на протяжении 8 лет во ВНИИ МВД и знаю, что она отличается не только по регионам, но и небольшим городам.
Как же без чётких данных о том, кто есть, кто в иерархии лиц, осуществляющих криминальную деятельность в России, доказывать, что заподозренный и тем более обвиняемый, занимает «высшее положение»?
И ещё самое важное.
Кто сегодня из лиц, наделённых правом уголовного преследования от имени государства, способен что-то доказать, если около 70% направляемых в суды уголовных дел, рассматриваются, не исследуя и не оценивая доказательства, собранные по уголовному делу. На одном только согласии обвиняемого с предъявленным ему обвинением, что неправомерно (ч. 2 статьи 77 УПК РФ).
Если более 15 лет следователи и судьи в своей работе не используют требования, предъявляемые к доказательствам и доказыванию, откуда у них появятся навыки по сбору доказательств, их проверке, соблюдению правилам оценки доказательств на относимость, допустимость и достоверность?
Конечно, в очередной раз помощники и эксперты Путина ввели его в заблуждение. Но более всего огорчает то, что эксперты правительства страны и Верховного суда, предоставившие в нижнюю палату положительные отзывы на законопроект, не могли не понимать, что это ещё более отдаляет Россию от правового государства.
Моё мнение.
Избегая дальнейшего позора с таким законотворчеством, надо отозвать этот законопроект и выйти с инициативой об исключении из УК РФ статьи 210.
Эта статья, из-за абсурдной формулировки, калечит правоприменителей и уже фактически не находит своего применения на практике.