Блог «За Правосудие!»

Опубликовано в журнале «Законность» № 7 за 1993 г. С. 38−41.

В. Осин,

кандидат юридических наук

Статистические данные свидетель­ствуют об увеличении числа бандитских образований. Однако в суд по ст. 77 направляется буквально счи­танное число уголовных дел, да и там нередко содеянное участниками во­оруженной организованной’ группы переквалифицируется на разбой, гра­беж или вымогательство.

В чем причина низкой результатив­ности в борьбе с бандитизмом?

Прежде всего, продолжают сказы­ваться ошибочные выводы о ликвида­ции в стране организованной пре­ступности и бандитизма. Без долж­ного обоснования эти выводы в тече­ние десятилетий поддерживались высшими должностными лицами про­куратуры и Верховных судов, кото­рые, опротестовывая решения следо­вателей и приговоры судов, давали вольные толкования нормы, преду­сматривающей ответственность за бандитизм. Их решения по конкрет­ным делам становились руководящи­ми для практики. Сложившаяся уста­новка продолжает и в новых усло­виях оказывать негативное влияние на правоприменительную практику.

Кроме того, существенное влияние на расследование фактов бандитиз­ма оказывает отсутствие у следовате­лей и судей опыта по доказыванию деятельности организованного пре­ступного формирования.

Прокуратура и суды стали предъ­являть повышенные требования к до­казыванию виновности организато­ров и участников бандитских нападе­ний без учета того, что существуют разные уровни соорганизованности преступных групп.

При утверждении обвинительных заключений и вынесении приговоров решения принимаются без должной оценки количественных и качественных признаков, характеризующих вооруженную преступную группу как организованную.

Анализ обвинительных заключе­ний по делам о бандитизме показы­вает, что следователи в описательной части, как правило, стараются изла­гать факты, свидетельствующие о межличностных отношениях между участниками преступной группы, ко­торые складывались как до соверше­ния преступления, так и после него. Тем , самым раскрывается динамика развития группы — от ее зарожде­ния на этапе обычного соучастия до наивысшего качественного развития. При этом справедливо отмечается, что сплочению способствует не толь­ко преступная цель, но и узы родства, дружбы, совместных интересов.

Согласно закону, если такая ха­рактеристика в обвинительном за­ключении отсутствует, то прокурор может возвратить дело со своими письменными указаниями для пере­составления обвинительного заклю­чения либо составить новое обвини­тельное заключение, а ранее состав­ленное из дела изъять (ст. ст. 205, 214 УПК РСФСР). Однако по делам 6 многоэпизодных преступлениях, со­вершённых вооруженными организо­ванными группами, такого почти не наблюдается. Поэтому и остаются без внимания вопросы о том, в каких конкретных деяниях проявилась устойчивая связь между соучастни­ками преступления, какую роль вы­полнял каждый при подготовке и со­вершении нападения, а также в чем конкретно выразилась роль органи­затора банды.

Неслучайно суд после оглашения обвинительного заключения иссле­дует доказательства по делу, уделяя основное внимание только доказыва­нию конкретного преступного пове­дения каждого участника группы, без должного внимания к данным, харак­теризующим преступное формирова­ние в целом как банду. В результате вся деятельность банды разбивается на отдельные эпизоды и квалифици­руется как повторный грабеж или разбой.

Даже установив в ходе судебного следствия, что некоторые участники преступного формирования в одном и том же составе длительное время со­вершали неоднократные разбойные нападения, суд все равно расценива­ет содеянное как разбой. Например, установив пять фактов совершения Степановым и Бочаровым нападений в составе вооруженной группы, суд квалифицировал их деяния по ст. 145 и 146 УК РСФСР.

К серьезным ошибкам на практике приводит и представление о банде как о вооруженной организованной группе, созданной для занятия любы­ми видами преступной деятельности.

Для характеристики банды требу­ется установить данные, свидетель­ствующие о ее устойчивости, воору­женности и совершении нападений.

Если считать, что вооруженная группа организуется для занятия лю­бой преступной деятельностью, то в вину ее участникам должны вменять­ся и такие виды преступления, как хи­щения, кражи, мошенничества, уго­ны и кражи автомобилей и т. д. Однако, формулируя в Уголовном ко­дексе статью о бандитизме, законо­датель специально выделил особый, наиболее опасный вид совершения преступных посягательств — напа­дение. Поэтому только деятельность, связанная с насильственным, опас­ным для жизни или здоровья воздей­ствием на потерпевшего, может быть признана бандитизмом.

Совершаемые участниками банды кражи, угоны и мошеннические дей­ствия должны квалифицироваться по совокупности преступлений.

Умышленное убийство, совершен­ное участниками банды при нападе­нии, не требует дополнительной ква­лификации по ст. 102 УК РСФСР, так как полностью подпадает под признаки бандитизма.

В связи с изложенным особую актуальность получает юридическое по­нимание нападения. Представляется, что во всех случаях деяния воору­женной организованной группы, со­единенные с насилием, опасным для жизни и здоровья лица, подвергшего­ся нападению, или с угрозой приме­нения такого насилия, должны ква­лифицироваться только по ст. 77 УК.

Подтверждением правильности такого подхода может служить ана­лиз момента окончания бандитизма. Бандитизм признается оконченным преступлением в следующих случаях:

а)  когда установлен факт создания вооруженной организованной груп­пы, имеющей цель нападения, даже если члены преступного сообщества не успели совершить ни одного напа­дения;

б) когда лицо, вступившее в банду, приняло участие в ее деятельности — хотя бы в подготовительной;

в)  когда лицо, не состоящее членом вооруженной организованной груп­пы, фактически приняло участие в бандитском нападении, независимо от того, удалось ли ему причинить реальный вред потерпевшему и за­владеть каким-либо имуществом.

Какие виды нападений следует учитывать при квалификации соде­янного вооруженной группой, закон не раскрывает. Поэтому и суще­ствуют различные толкования этого понятия среди практических работ­ников и ученых.

Анализ нормы, предусматриваю­щей ответственность за бандитизм, и норм Уголовного кодекса, в кото­рых дается описание различных ви­дов насилия при совершении преступ­лений, позволяетк нападениям, ха­рактерным для бандитского форми­рования, относить:

угрозу убийством или применением насилия, опасного для жизни и здоровья;

насилие, опас­ное для жизни и здоровья;

причине­ние тяжких телесных повреждений;

умышленное убийство при отягчаю­щих и без отягчающих обстоятельств.

Изложенное приводит к выводу, что и некоторые виды квалифициро­ванного вымогательства (чч. 2. и 3 ст. ст. 95 и 148 УК РСФСР), совер­шенные вооруженной организован­ной группой, при определенных об­стоятельствах должны квалифициро­ваться как бандитизм. Например, применение физического насилия, опасного для жизни и здоровья под­вергшегося нападению, при вымога­тельстве лицами, состоявшими в во­оруженной «организованной группе (банде), следует рассматривать как оконченный состав бандитизма, по­скольку угрозы применить насилие в будущем нет, а само нападение фак­тически состоялось.»

Квалификация таких деяний как вымогательство (ч. 3 ст. ст. 95, 148 УК РСФСР) и незаконное ношение оружия (ст. 218 УК РСФСР) явля­ется неверной. В этом случае не имеет значения, как переходит имущество или право на него к участникам бан­дитской группы, а также время фак­тического завладения имуществом.

Вымогательство признается окон­ченным преступлением, как только виновный предъявит требование пе­редачи ему имущества под угрозой последствий, перечисленных в зако­не, хотя бы ему и не удалось его полу­чить. Тем самым законодатель не свя­зывает момент применения насилия с фактическим завладением имуще­ством, как, например, при грабеже.

По конструкции вымогательство схоже с таким составом преступле­ния, как разбой, который признается оконченным с момента совершения нападения, независимо от того, за­владел ли имуществом преступник.

Тем более это положение распро­страняется на деятельность воору­женной организованной группы, со­вершившей нападения на отдельных граждан, отказавшихся выплачивать «дань» преступному сообществу. Со­деянное должно квалифицироваться как бандитизм, а не квалифициро­ванное вымогательство.

Несомненно,  что расследование преступлений, совершенных органи­зованной вооруженной группой, тре­бует больших затрат, кропотливого анализа деяний каждого из участни­ков преступной группы или сообще­ства. Однако для результативной ра­боты правоохранительных органов необходимо четкое толкование дей­ствующего законодательства, а так­же внесение изменений и дополне­ний в Уголовный кодекс Российской Федерации. Конечно, совершенство­вание нормы само по себе не может улучшить состояние дел в борьбе с бандитизмом, однако закон, соответ­ствующий реальной обстановке в об­ществе, создает необходимые право- .вые основы для выработки оптималь­ных мер борьбы с вооруженными проявлениями организованной пре­ступности.

Формулировка статьи о бандитиз­ме не изменялась, несмотря на недо­статки даже в терминологии. Поня­тие «банда» невозможно представить без таких его признаков, как «воору­женность» и «нападение», но законо­дательно выделяется «вооружен­ная банда», словно обществу извест­но еще и о невооруженных бандах.

В проекте разработанного недавно нового Уголовного кодекса России состав бандитизма (ст. 191 УК РФ) сформулирован как деяние, связан­ное с «созданием банды, т. е. устой­чивой вооруженной группы с целью нападения на предприятия, учреж­дения, организации либо на отдель­ных лиц, а равно руководство бан­дой…» ¹

Предложенная формулировка представляется удачной, поскольку в ней раскрывается понятие «банда». Но такой признак, как «устойчивая группа», нуждается в пояснении и установлении отличительных черт от принятого в уголовном законе поня­тия «организованная группа». Кроме того, следует учитывать и данные криминологов о различном уровне соорганизованности преступных групп и предложенную ими класси­фикацию организованных формиро­ваний.

Изложенное говорит о необходи­мости существенных изменений в правоприменительной практике по делам о вооруженных организован­ных преступных группах. Работа по разоблачению криминальных со­обществ должна завершаться лик­видацией преступной организации, а виновные — нести наказание не только за отдельные действия, но и за участие в преступной системе. Для этого необходимо, чтобы пред­метом доказывания по делу стала не только конкретная криминальная деятельность участников вооруженной организованной группы, но и сама преступная организация. Ина­че работа специализированных под­разделений по борьбе с организо­ванной преступностью потеряет смысл.

_____________________________