RSS
 

ЧТО МЕШАЕТ БОРЬБЕ С ОРГАНИЗОВАННОЙ ПРЕСТУПНОСТЬЮ?

В. ОСИН,

кандидат юридических наук.

 

Анализ статистики, характеризую­щей борьбу с организованной преступностью, свидетельствует о росте числа выявленных преступных организаций (более 10 тысяч организованных групп и более 150 сообществ).

Оружие, которым владеют криминальные структуры, изымается уже не десятками, а сотнями единиц. От фиктивных организаций, специализирующихся на сборе наличных де­нег граждан, пострадали миллионы россиян. Все это не может не вызывать тревогу.

То, что результаты борьбы с организованной преступностью более чем скромные, признают даже те, кому поручено противодействовать ее развитию. Однако даже анализ решений на уровне Правительства и Президента позволяет сделать вывод о том, что принимаемые меры запаздывают и часто носят авральный характер, направленный только на сдерживание внешних, явных и наглых проявлений организованной преступности.

Так что же мешает бороться с организованной преступностью?

Некоторые ученые и практики объясняют низкую эффективность борьбы с организованной преступностью отсутствием надлежащей правовой базы. Анализ законотворческой деятельности, к сожалению, подтверждает этот вывод. Однако пути его разрешения предлагаются не всегда верные, поскольку для такой работы привлекают людей, подчас мало осведомленных о том, что такое организованная преступность.

Много сил и средств было потрачено на разработку специального зако­нопроекта «О борьбе с организован­ной преступностью»[1]. Однако анализ показывает, что он подготовлен без учета действующей в России право­вой системы и его принятие парали­зует хоть как-то применяемое на практике уголовное и уголовно-процессуальное законодательство.

Основные понятия, изложенные в ст. 2 этого законопроекта, свидетельствуют, что авторскому коллективу так и не удалось определиться с признаками, которые позволяли бы проводить разграничения различных видов групповой преступности. Повторив понятие «организованная группа», изложенное в ст. 17′ УК РСФСР, они включили в него слово «преступная», придав тем самым совершенно иное значение этому деянию.

Определяя банду как преступную группу, авторы вряд ли полагали, что в этом случае для привлечения лиц, создавших банду или руководивших ею, а также иных соучастников, потребуется доказывать то обстоятельство, что банда была создана на базе группы, которая судом признана преступной. Доказать же, что группа преступная, можно только основываясь на приговоре суда. А что делать, если имела место судебная ошибка?

Таким образом, бездействующая много лет статья об ответственности за бандитизм (ст. 77 УК РСФСР) и только-только начавшаяся применяться на практике (в 1994 г. по признакам бандитизма возбуждено более 150 уголовных дел) стала бы вновь неработающей.

Нелепой выглядит и предложенная в проекте формулировка «преступная организация». Под этим понятием предлагается понимать «организованную преступную группу, банду, имеющих распределение между участниками функций по организации, руководству, иным формам обеспечения преступной деятельности либо обеспечению безнаказанности виновных в ней лиц».

Следственная практика показывает, что во всех организованных группах и бандах существует распределение функций между участниками при подготовке и осуществлении задуманного, а также принимаются меры по обеспечению безопасности после совершения преступления. Однако эти сведения позволяют доказывать наличие такого признака, как «устойчивость», а без него нет ни организованной группы, ни банды. И если такими же признаками характеризуют преступную организацию, то это свидетельствует о непонимании различия между ними.

Кроме того, сегодня, по нашему мнению, невозможно дать правовое определение тем качественным изменениям, что произошли в структуре криминальных формирований. Ни наука, ни практика сейчас не располагают данными о признаках, которые бы позволили столь сложное социальное явление, как организованная преступность, отразить в уголовном законе, т. е. криминализировать его. Поэтому и не стоит тратить понапрасну усилия. Кроме очередного правового конфуза, от такой работы ожидать нечего.

Проект Уголовного кодекса Российской Федерации также не создает надлежащей правовой базы для борьбы с организованной преступностью.

Предложенные в ст. 36 формулировки организованных форм преступности не содержат четких признаков, которые позволили бы правильно квалифицировать содеянное группой.

Предложенная формулировка преступления, совершенного «преступным сообществом», по существу напоминает определение, которое в действующем Уголовном кодексе характеризует «организованную группу» (ст. 17 УК РСФСР).

Однако, если в законе, его нормах будет записано «преступным сообществом», то таковых просто не может быть в природе, так как только вступившим в силу приговором суда «сообщество» может быть признано преступным. Поэтому для квалификации содеянного сообществом по определению, данному в ст. 36 законопроекта, необходимо будет иметь вступившее в силу решение суда, которое лиц, объединившихся в устойчивую и сплоченную организацию под названием «преступное сообщество», ранее судом признало виновными в совершении преступления в составе сообщества.

Поскольку ответственность за деяние, совершенное в составе сообщества, не предусмотрена ни в действующем УК, ни в предлагаемом проекте, то суды никого не смогут привлечь за преступление, совершенное «преступным сообществом».

Анализ практики и всевозможной информации убеждает, что в России действуют более сложные по своей внутренней структуре криминальные образования, чем организованная группа или банда. Они не ограничиваются совершением одного преступления. Поэтому было бы целесообразно в Особенной части проекта Уголовного кодекса предусмотреть специальную статью, определяющую уголовную ответственность за деяния, связанные с созданием и существованием более сложного криминального образования, чем организованная группа. Такая норма позволила бы тем, кому поручено бороться с организованной преступностью, более четко видеть объект своей деятельности.

Криминальное образование, имеющее иное качественное состояние, чем организованная группа, может быть названо «организацией». В теории уголовного права этому слову уделялось определенное внимание, когда предпринимались попытки раскрыть понятие «антисоветская организация». Имеющиеся наработки можно использовать для выработки четкого, исключающего двойное толкование понятия «организация», характерного для более сложных по структуре криминальных образований. Если этого сделать невозможно, то для борьбы с организованной преступностью на современном этапе вполне достаточно сформулировать более четкие разграничения между деяниями, совершаемыми группой лиц по предварительному сговору и организованной группой.

Характеристику организованной группы, имеющей сложную структуру, своеобразную иерархию, влияние в криминальном мире, можно будет подробно описать, используя устоявшиеся в криминологии термины для характеристики организованной преступности, и в обвинительном заключении, и в судебном приговоре.

В странах, где наличие организованной преступности признано давно, национальное законодательство неоднократно дополнялось и изменялось. Однако никакой ответственности за деяния, совершенные «мафией», там нет. Например, в Италии тех, кого журналисты и криминологи называют «мафией» или «каморрой», привлекают к ответственности за преступления в составе организованной группы. Там есть специальные статьи, в которых подробно описывается запрещенная под страхом уголовного наказания деятельность организованных групп и их участников. Предусматривается ответственность и за квалифицированные формы групповых деяний. Например, ответственность возрастает, если число выявленных участников группы превышает 10 человек либо лица, входившие в организованную группу, незаконно владели оружием или боеприпасами.

В уголовном законе Италии содержатся специальные статьи, в которых описываются деяния организованных групп, специализирующихся, например, на наркотиках, терроризме или вымогательстве. Такая структура изложения в уголовном законе условий ответственности за деяния организованной группы способствует и доказыванию тех признаков, что характеризуют группу как организованную. Приходится только сожалеть, что в проекте УК Российской Федерации это важное обстоятельство, связанное с доказыванием наличия организованной группы, осталось без внимания.

По усмотрению авторов проекта, «преступными сообществами» могут совершаться только тяжкие или особо тяжкие преступления. Таким образом, сведения, содержащие информацию о том, что лицами, причастными к сообществу, были совершены преступления небольшой или средней тяжести, не будут использоваться для изобличения криминальной организации. Вряд ли такое ограничение будет способствовать успеху в борьбе с организованной преступностью.

Ущербность данной позиции очевидна. Тем более что сами авторы формулировки «преступное сообщество» не придерживаются данного ими определения, когда указывают его в числе квалифицирующих по отдельным статьям. Например, в статье о вымогательстве (ст. 162 п. 4) записано: «Вымогательство, совершенное преступным сообществом, наказывается…» Однако само понятие вымогательства раскрывается в ч. 1 ст. 162 и отнесено в проекте к преступлениям небольшой тяжести (ст. 15).

Кроме того, какой смысл работникам правоохранительной системы заниматься поиском данных, доказывающих наличие «организованной группы» или «преступного сообщества», если достаточно установить иные, более простые квалифицирующие признаки, раз санкции за них выравнены. Например, за вымогательство, совершенное с применением насилия, опасного для жизни или здоровья потерпевшего, и за вымогательство, совершенное организованной группой, предусматривается равная ответственность в виде лишения свободы от семи до двенадцати лет с конфискацией имущества. Поэтому нечего удивляться, что все службы, ведущие борьбу с организованной преступностью, рапортуют об изобличении участников «преступных группировок, сообществ, банд», а фактически их работу суды оценивают как изобличение лиц, совершивших преступление по предварительному сговору, и, возможно, еще какому-либо признаку, который не требует кропотливой работы по доказыванию.

Таким образом, ни действующее законодательство, ни представленные в законопроектах нормы не являются надлежащей правовой базой, позволяющей вести борьбу с организованной преступностью надлежащим образом. В них не содержится правовых условий, которые обязывали бы правоохранительные органы вести борьбу именно с криминальными образованиями в виде организованных групп и организаций, а не с последствиями их деятельности.

При неконкретных и нечетких формулировках отдельных норм уголовного закона адвокаты всегда смогут найти аргументы в пользу того, что преступление совершено не организованной группой, а группой лиц по предварительному сговору.

Анализ практики показывает, что борьба с организованной преступностью в России приобрела однобокий характер. Соответствующие действия предпринимаются только тогда, когда становится известно о каком- либо совершенном организованной группой деянии. Особенно если жертвами становятся лица известные и депутаты грозят силовым министрам отставкой.

Случаи оперативной разработки организованных групп и банд довольно редки. Если не удалось с помощью оперативных мер собрать сведения на организованную группу и ее создателя, то надежд на то, что это можно будет сделать после возбуждения уголовного дела и с помощью мер, предусмотренных уголовно-про­цессуальным законом, уже почти нет.

В этой связи необходимо, по нашему мнению, пересмотреть существующую организацию работы оперативных служб по борьбе с криминальными образованиями. Не сводить ее только к реагированию на отдельные проявления организованной преступности и не заканчивать в связи с разоблачением некоторых соисполнителей и руководителей. Если даже два участника группы остались на свободе, есть все основания полагать, что они могут продолжить деятельность, ради которой и создавалась группа. Поэтому сбор сведений о других соучастниках преступной организации должен накапливаться в материалах оперативной проверки и после осуждения некоторых членов криминальной группы.

Кроме того, в оперативных подразделениях и в учетных службах на лиц, осужденных за создание или руководство организованной группой, должны накапливаться сведения до тех пор, пока группа не будет полностью изобличена и все ее соучастники предстанут перед судом.

Реально использовать в работе правоохранительных органов положения ст. 171 УК РФ возможно лишь при постоянном контроле за организованной преступной группой и документировании деяний каждого из ее членов. Только тогда можно говорить о надлежащем оперативном контроле за организованными группами и бандами.

В числе приоритетных мер, направленных на борьбу с организованной преступностью, должно быть доказывание существования организованной группы, а не доказывание отдельных видов преступлений или отдельных квалифицирующих признаков тяжких преступлений, совершенных группой.

Пора отойти от безымянной борьбы с преступными группами. Группы, известные правоохранительным органам, должны в отчетах и статистике учитываться под данным им наименованием до тех пор, пока об их существовании будет поступать какая-либо информация. По каждой разоблаченной группе следует составлять подробные заключения и отче­ты. Новым группам целесообразно присваивать наименования, и вся информация, касающаяся их деятельности, должна накапливаться, а ее результаты использоваться при проведении оперативных мероприятий.

Анализ таких сведений наконец-то позволит действительно контролировать организованную преступность в России. Главное — своевременно принимать адекватные правовые и организационные меры, направленные на противодействие появлению новых, более сложных преступных организаций, чем банда и организованная группа. Несомненно, это трудоемкая, тяжелая и опасная работа, требующая не только профессионально подготовленных людей, технических средств, но и больших материальных затрат для выполнения программ, связанных с защитой свидетелей и других участников процесса. В тех странах, где уже длительное время ведется борьба с организованной преступностью путем выявления и осуждения создателей и соучастников криминальных образований, последние десять лет все больше внимания уделяется мерам, направленным на ограничение возможности использования доходов, полученных от преступной деятельности. Советом Европы принята Конвенция «Об отмывании, выявлении, изъятии и конфискации доходов от преступной деятельности», а в ООН экспертами был разработан Типовой закон по борьбе с «отмыванием» денег, полученных от наркотиков.

В проекте Уголовного кодекса Российской Федерации содержится статья, предусматривающая ответственность за легализацию (отмывание) денежных средств, добытых противозаконным путем (ст. 172). Однако ее редакция тоже не может не вызывать возражений.

Прежде всего, почему авторы проекта решили ограничиться «денежными средствами»? А разве ценные бумаги, движимое и недвижимое имущество, имущественные права либо иная экономическая выгода не нуждаются в защите уголовного закона?

Нет ясности и по квалифицирующим обстоятельствам этого преступления. Почему, например, не признаётся квалифицирующим обстоятельством прошлая судимость за легализацию (отмывание) финансовых операций с имуществом, а учитывается только прошлая судимость за легализацию денежных средств.

Требует пояснений и положение о том, что для осуждения по ч. 1 ст. 172 достаточно данных о любом незаконном приобретении денежных средств, а по ч. 2 ст. 172 уже требуется доказать использование при легализации денежных средств, добытых преступным путем.

Анализ зарубежного опыта по борьбе с легализацией доходов, полученных противозаконным путем, свидетельствует о комплексном подходе, включающем как различные виды правовой ответственности, так и меры финансового и административного контроля за действиями юридических и физических лиц. Поэтому без четкого правового определения условий проведения операций с финансовыми средствами, обеспечивающего предотвращение легализации доходов от различных противозаконных действий, не обойтись. Прежде всего, необходимо на всей территории России установить ограничения для операций с наличными деньгами как юридических, так и физических лиц. Банки и иные финансовые учреждения обязать идентифицировать каждого, кто заключает сделки с наличными на сумму, например, более десяти миллионов рублей.

Важнейшей мерой для ограничения использования преступных доходов, по признанию зарубежных экспертов, является обязанность юридических и физических лиц документально подтверждать происхождение имеющихся у них средств при наличии сведений об их незаконности. Кроме того, от каждого совершеннолетнего гражданина необходимо получить сведения о размере его собственности, как в России, так и за ее пределами. Только тогда имеет смысл говорить о борьбе с легализацией того, что приобретено противозаконно.

Опубликовано в журнале «Законность», 1995, № 7. С. 23-27.

 


[1] Щит и меч, 1994, № 40 (227), с. 4-5.

Оставить комментарий

Вы должны войти, чтобы оставить комментарий.